Основываясь на склонности анэтических психопатов к антисоциальному поведению, итальянский психиатр Ч. Аомброзо предложил считать свойственные им аномалии характера специфическими для «врожденных преступни­ков», что вполне справедливо для именно такой квалификации анэтических психопатов, тем более что социальная их коррекция невозможна.

Из-за отсутствия единого диагностического подхо­да трудно судить о распространенности нравственно­дефектных личностей. Нет ответа на вопрос: анэтические психопаты — следствие дегенерации или общественной де­градации? Возможно, это природой установленная констан­та, по-разному представленная в разных этносах, а может быть, она универсальна для человечества в целом. Вполне отдавая себе отчет в субъективности любых впечатлений, не опирающихся на широкие исследования, позволю себе высказать мнение, что анэтические личности, к сожалению, явление достаточно заметное.

Как нам известно, морально-дефектным психопатам не­ведомо чувство вины. Любопытно, в связи с этим доступ­но ли им переживание идей виновности хотя бы в психозе? Может быть, депрессия — печальная привилегия прилич­ных людей? Может быть, бессовестные лучше защищены от психических расстройств?

Отдельного и особого внимания заслуживает рассмотре­ние феномена конформности, поскольку, будучи широко распространенным, он представляет собой социальное яв­ление, оказывающее серьезное влияние на общественное развитие.

Среди особенностей, свойственных конформным лич­ностям, обычно называют банальность, шаблонность, стремление походить на привычное окружение, уподо­биться большинству, консерватизм, лояльность к власти и настороженность по отношению к новой действитель­ности в любых ее формах, некритичность и т.п. А.Е. Личко считал конформность акцентуацией характера и пола­гал наиболее устойчивой его чертой зависимость от не­посредственного окружения. П.Б. Ганнушкин связывал конформность с низким интеллектом и, классифицируя аномальные личности, поместил этих субъектов в рубрику «конституционально-глупых».

Этимология термина (от латинского conformis — по­добный) не полностью отражает его суть. В основе мен­тальности и поведения конформных личностей лежит именно некритичность, то есть неспособность к самостоя­тельному мышлению. Некритичность не стоит в одном ряду с вышеназванными характерологическими особенностями. Консерватизм, банальность и пр. являются производными некритичности, которая сама по себе не может считаться отдельной чертой характера и отражает, по всей вероят­ности, более глубинный дефект психики, определяющий не столько недостаточность интеллекта, сколько его серость, бескрылость, отсутствие оригинального мышления и твор­ческого потенциала. Не будучи умственно отсталыми, кон­формные личности в силу природно-генетических причин неспособны к критическому анализу, сопоставлению пози­ций, взвешиванию аргументации, выработке собственного суждения и в итоге — поиску истины.

Глупость отличается от конформности тем, что глупец может прийти к своему ничтожному суждению в процессе вполне самостоятельных размышлений. Конформный же находится в плену избитых истин или архетипических и даже дремучих установок и представлений потому, что их разделяет большинство. Находясь в дискомфортном со­стоянии, например, в униженном социальном или эконо­мическом положении, конформные не размышляют о его природе, часто не только не осознают, но и Fie воспринима­ют унижение, легко склоняются к конспирологическим его объяснениям, готовы жить и выживать на биологическом уровне. Неспособные критически мыслить, «стремящие­ся уподобиться многим», крайне внушаемые, конформные личности становятся участниками коллективных психозов и заблуждений. Описанные старыми авторами индуциро­ванные психические эпидемии только зарождались среди истероидов, параноиков, эпилептиков, а распространялись именно в конформной среде.

В детстве конформные обычно открыты, общительны, уступчивы, послушны и незаметны, бесцветны и посред­ственны. Им нечем обратить на себя внимание. Они легко и естественно воспринимают режим детского сада, школы, вливаются в коллектив, при этом весьма зависимы от ситуа­ции и окружения. Для них очень важно ощущение похоже­сти на многих, принадлежности к большинству. Вместе со всеми активно участвуют в общественной классной работе и с тем же энтузиазмом — в травле сверстников, непохо­жих на большинство. Отвергание же привычным окруже­нием (из-за случайного нарушения какого-либо правила детского кодекса чести или неуспехов в спорте, учебе и т.п.) или ломка стереотипов (смена класса, школы, места жи­тельства) могут оказаться серьезным психотравмирующим обстоятельством.

Непосредственное окружение определяет их суждения, манеры, формы времяпрепровождения и поведение в це­лом, но было бы неверным считать конформных «продук­том среды». Скорее они сами, будучи явлением нередким, выступают в качестве «средообразующего» фактора, во многом влияющего на стиль жизни коллектива или группы. В подростковой компании «за компанию» курят, выпивают, хулиганят. Но чаще конформные дети и подростки вполне благонравны и удобны для школьных учителей (школа тра­диционно не поощряет носителей именно критического Духа).

Повзрослев, конформные становятся опорой для лю­бого толка авторитарных режимов, поскольку, не будучи свободно мыслящими, легко пропагандируются и управля­ются. Авторитет любой, даже аморальной, сильной власти априорен, исходящую от нее информацию воспринимают не к размышлению, а к сведению, а предписания и запреты — к исполнению. Предпочтение отдается простым, воздей­ствующим не на разум, а на чувства лозунгам и призывам, Характерна привычка к терпению и страху перед жизнью, покорность в бесправии, ограничении во всем, одинако­вой для всех нищете. Понятия «страна» и «государство», «режим» и «отечество» тождественны. Гражданами себя не чувствуют и быть ими не стремятся. В гражданских пра­вах и свободах потребности не испытывают. Собственный имидж строится по принципу «мы как все», «поступа­ем как положено» (кем и почему так положено, неважно). Склонны к культу вождей и предубеждению в отношении любых меньшинств. Свойственное конформным личностям общинное сознание исключает персональную ответствен­ность, вину и раскаяние. Ближе конформным зависть и не­доверие ко всему, выходящему за рамки привычной серости и стандарта. Приверженность конформных коллективист­ской доктрине, бездумная готовность раствориться в мас­се (коллективе, толпе), врожденная «социалистичность» определяют их враждебность к состязательности, конку­рентности, таланту, самобытности, личностному началу в целом. Консерватизм и стремление к изоляции, псевдопа­триотичность и ксенофобия способствуют укоренению в среде конформных националистических идей. Социальная инфантильность среди прочего проявляет себя тягой к раз­влечениям, веселью в любых формах и при любых обстоя­тельствах, пренебрежением к ценности здоровья и жизни (своих и чужих). Конформная ментальность и конформная субкультура — это питательная среда для сохранения пле­менного жизненного уклада и для воспроизводства той вла­сти, которой выгодна и удобна именно такая ментальность обывательской массы.

Неустойчивые психопаты в дошкольном и младшем школьном возрасте проявляют себя разбросанностью ин­тересов, невыполнением требований режима, их поведение мотивировано лишь стремлением к получению удоволь­ствия. Несмотря на то что у детей черты неустойчивости неспецифичны и носят физиологический характер, все же повышенная внушаемость, подчиняемость дурному влия­нию уже заметны. Они беззаботны, избегают школьных трудностей. У них слабо развиты воля и чувство долга. | Будучи неспособными заставить себя делать то, что нужно, они достаточно настойчивы в реализации сиюминутных желаний. Гонимые жаждой впечатлений, бродят по улицам, магазинам, катаются в общественном транспорте. Они про­стодушны, любопытны, доверчивы, охотно «за компанию» прогуливают уроки, курят, хулиганят, в 10-12 лет в компа­нии асоциальных приятелей начинают выпивать.

Подростки с неустойчивой психопатией собственно­го мнения и стойких интересов не имеют. Их стремления, взгляды, поступки диктуются лидером. Они общительны, но глубокие и стабильные привязанности им не свойствен­ны. Не терпят занятий, требующих усидчивости и кропотли­вого труда. Живут сегодняшним днем, стремясь наполнить его легкими удовольствиями. Легкомыслие, разболтан­ность и беспринципность неустойчивых обычно сочета­ются с добродушием; им несвойственно держать сложную интригу, вынашивать, таить и лелеять злой умысел. Если добродушие вполне совместимо с расхлябанностью, то зло всегда сосредоточенно (разгильдяи редко бывают не­годяями, и наоборот). Не имея, к сожалению, личностного стержня, принципов, собственных взглядов на добро и зло, не умея себя занять, неустойчивые личности совершенно не переносят одиночества и легко поддаются влиянию микро­среды. Слабовольные, они не способны к сопротивлению и послушно, не заботясь о собственной выгоде или поль­зе, следуют за складывающимися обстоятельствами или за другими людьми.

Социально-позитивное окружение способствует адапта­ции неустойчивого подростка. Слабоволие и трусоватость помогают ему удерживаться в рамках жестко регламенти­рованного режима, где он учится или работает под страхом наказания или возможных потерь. Те же черты вместе с лю­бопытством, жаждой ярких впечатлений и подчиняемостью делают его послушным орудием яркого лидера асоциальной группы. В поисках удовольствий и развлечений неустой­чивые психопаты наркотизируются, алкоголизируются, быстро деградируют и, ранее милые, приветливые, уступчи­вые, становятся грубыми, бессердечными, холодными.

Проблема бесхарактерности крайне серьезна с социально­прогностической точки зрения не только в отношении са­мой неустойчивой личности, но и для социума в целом, во-первых, потому что неустойчивых много, а во-вторых, потому что значительное число пьяниц, алкоголиков и нар­команов рекрутируется именно из этой среды.

Антисоциальные (бесчувственные, нравственно- дефектные, морально-тупые, анэтические) психопаты. Основной аномалией личностей этого типа является недо­развитие высших эмоций — альтруистических и этических. Это, по определению К. Шнайдера, бездушные психопаты, у которых изначально отсутствуют социальные эмоции, ре­гулирующие отношения в семье и обществе. С раннего дет­ства поражает отсутствие привязанности к близким, даже к матери. Болезни, тревоги, несчастья родителей их не тро­гают, тоски по дому они не испытывают, увещевания вос­принимают иронически; к товарищам, игрушкам, домашней обстановке теплых чувств не питают. Они бессердечны, им неведомы стыд, раскаяние, сострадание, чувства вины, долга, ответственности, благодарности, чести. Анэтические подростки дерзят и сквернословят в лицо взрослым. Не ис­пытывая ни к кому симпатий, они равнодушны к похвале и порицанию, лживы, причем лгут не во спасение и не для рисовки, а для сокрытия намерений, которые диктуются примитивными желаниями и эгоизмом. Они ленивы, не­способны к регулярному труду, безразличны к своему буду­щему. Даже при отсутствии непосредственно преступных намерений из-за моральной дефектности поступки их, как правило, антисоциальны. Они не желают считаться даже с минимальными удобствами других людей не потому, что воспитаны эгоистами, а из-за природного отсутствия сове­сти; педагогическому воздействию недоступны, так как нет никакой почвы для воспитательных влияний. Анэтический психопат при любых, даже самых благоприятных обстоя­тельствах поступит безнравственно, получая удовольствие от преступления как такового. В подростковом возрасте злоупотребляет алкоголем, наркотизируется, ворует, в се­мье не удерживается.

Истероидная психопатия чаще встречается у девочек и диагностируется в пубертатном возрасте, но главные ее чер­ты (эгоизм, стремление находиться в центре внимания, быть предметом всеобщего восхищения) заметны уже в дошколь­ном и младшем школьном возрасте. По Ясперсу, главный признак истероидной личности в том, чтобы «себе и другим казаться больше, чем есть в действительности, и переживать заметнее и сильнее, чем она на это способна». У истериче­ских детей бросается в глаза нечто поддельное, театральное, аффектированное. Они выставляют свои чувства напоказ, в зависимости от обстоятельств выглядят возмущенными, терпеливыми, самоотверженными, сокрушенными. С удо­вольствием выступают с чтением стихов, капризны, любят, чтобы их упрашивали, завистливы и ревнивы к чужому успе­ху. Добиваясь первенства в коллективе, интригуют, доносят, клевещут, умеют всех перессорить. Они экстравагантны в прическе, одежде, склонны к фантазиям. Не умея держать в узде воображение, выдумывают необыкновенные истории, в которых выступают в роли благородных героев или при­бегают к самооговорам, приписывая себе участие в бандах, алкоголизацию, прием наркотиков и пр. Фантазируя, буду­чи самовнушаемыми, увлекаются, легко вживаются в роль и иногда на короткое время могут поверить в свои фантазии. Инфантильность истероидов проявляется в способности вытеснять все неприятное, игнорировать реальность и до­воды здравого смысла. Истероидные психопаты часто ста­новятся фанатами эстрадных идолов, преследуют их своим вниманием, вмешиваются в частную жизнь. Вместо глуби­ны, искренности и постоянства чувств — экзальтированное обожание и поклонение, легко меняющиеся на равнодушие и злословие в адрес вчерашних кумиров.

Стремление к вниманию и признанию не является спец­ифически истерическим свойством, но у истероидных лич­ностей эта естественная общечеловеческая потребность гипертрофирована. Они используют все, что может стать источником внимания к их персоне, убедить окружение в их собственной значимости и оригинальности — близость к знаменитостям, осведомленность в скандалах и сплет­нях вокруг них, демонстрация увлеченности оккультными практиками, крайними направлениями в философии и ис­кусстве, — и способны сами «впечатлиться» своими не­стандартными талантами. Средством для привлечения внимания становятся эксцентричные манеры и поступки, шокирующие мнения и фальшивые слезы. Стремясь пораз­ить воображение, продемонстрировать нестандартность личности, безбожник подчеркнуто открыто носит атрибуты веры, истово крестится, идя мимо храма. Показная рели­гиозность проявляет себя демонстративным посещением духовников, церкви, стремлением быть на короткой ноге с высокопоставленными духовными лицами. За этим фаса­дом нет обычно ничего, кроме пустоты и тщеславия. Не умея быть самим собой, истероид надевает чужие маски, легко вживается в чужие образы — от ранимого сенситива до глу­бокомысленного шизоида. Под маской разочарованности в людях и скептического отношения к ценности самой жизни может скрываться вполне жизнелюбивый субъект.

Шизоидная психопатия проявляет себя отсутствием свойственной детям эмоциональной живости, слабостью инстинктов, влечений, опережающим речевым и интел­лектуальным развитием. Шизоиды поражают недетской рассудительностью, отвлеченными интересами (изучение транспортных потоков, карт, календарей). Задолго до шко­лы и нередко без помощи взрослых овладевают письмом и чтением. Сосредоточены на внутренней душевной жизни более, чем на вокруг происходящем. В связи с такими осо­бенностями другие дети к ним не тянутся, да они и сами не стремятся к сверстникам, прекрасно обходясь собственным обществом. Лучший собеседник — книга. Если они продук­тивны в интересующей их области (коллекционирование, изучение археологических древностей, вопросов астроно­мии, космогонии и пр.), то оказываются чрезвычайно инте­ресными для сверстников, что способствует их адаптации в школьной среде. Замкнутость, мечтательность, беспомощ­ность в практической жизни шизоидного подростка соче­таются с тонким реагированием на отвлеченные ситуации и холодностью к конкретным заботам и радостям близких. Плохая интуиция и недостаточная способность к сопере­живанию могут быть причиной неожиданных бестактных поступков. Тонкому, угловатому телу соответствует угло­ватая, холодная, резкая натура. В подростковом возрасте дезадаптирующими оказываются смена обстановки, обсто­ятельства, ущемляющие его индивидуальность, попытки вторгнуться в его внутренний мир (собрания с разбором персональных дел, турпоходы, необходимость публичной декламации стихов и т.п.). Шизоидные психопаты нередко отлично учатся, поражая учителей глубокими знаниями по частным вопросам, а в дальнейшем могут успешно работать в какой-либо узкой области, что способствует их социаль­ной адаптации.

Для эпилиптоидных психопатов характерны взрывча­тость, гневливость, конфликтность, мстительность, же­стокость, застревание на обидах, агрессивность. В детстве получают удовольствие, обижая младших, мучая животных. В препубертатном возрасте у части эпилептоидов проявляются черты гиперсоциальности: утрированное стремление к порядку, педантизм, чрезмерная аккуратность в ведении дневника, тетрадей и пр. Эпилептоидный характер заостря­ется в подростковом возрасте. Мышление, эмоции, мото­рика становятся вязкими и тугоподвижными. Инертность и медлительность перемежаются периодами дисфорий (злобно-тоскливого настроения с требующими разрядки внутренней накаленностью, душевным смятением, напря­женностью). Достаточно бывает самого мелкого повода для бурной аффективной вспышки, часто сопровождающейся агрессией, реже аутоагрессией и заканчивающейся простра­цией. Протекающий на фоне суженного или помраченного сознания патологический аффект, вынуждающий ставить вопрос о вменяемости, чаще встречается именно у эпилеп- тоидных личностей.