Предрасположенность к эпилепсии, понимаемая как повышенная судорожная готовность, действительно может наследоваться, быть врожденной или рано приобретаемой, но высокая судорожная готовность, играющая значительную роль в реализации судорог, не является главной, тем более единственной причиной эпилептической болезни. Многофакторное воздействие на мозг, формирующее врожденную или раноприобретенную судорожную готовность, дезорганизует кортикальную динамику, приводит к стойким сосудистым и ликворо-динамическим расстройствам, нарушает мозговой и общий метаболизм, вегетативные и трофические функции, ведет к разрастанию микроглии и скорее способно создать малоспецифическую органическую структуру, реализующую судороги, нежели такое весьма специфическое патологическое образование, каким является эпилептическая болезнь.
При эпилепсии вместе с повышенной судорожной реактивностью наследуются особый темперамент и комплекс черт характера, называемые эпилептоидностью. Эпилептоидность далеко не всегда сочетается с повышенной судорожной готовностью, но почти всегда составляет один из генных компонентов генуинной эпилепсии. Основной радикал эпилептоидности (вязкость аффекта наряду со взрывчатостью) тесно связан с инстинктивной сферой (повышены агрессивно окрашенные влечения, усилен инстинкт самосохранения) и темпераментом (замедлен темп психических процессов, характерны инертность, плохая переключаемость, преобладает угрюмое настроение). Без эпилептоидности, без эпилептического темперамента и характера нет истинной эпилепсии.
С.Н. Давиденков сформулировал концепцию эпилепсии, согласно которой она является результатом взаимодействия эндогенных генетических факторов (конституциональных личностных особенностей и повышенной судорожной готовности) и экзогенных средовых, способствующих реализации наследственной предрасположенности. Значение наследственной предрасположенности при эпилепсии подтверждено изучением семей эпилептиков и близнецовым методом. Конкордантность по эпилепсии у однояйцевых близнецов в среднем в 5 раз выше, чем у двуяйцевых. Характерные изменения на ЭЭГ у здоровых членов семей эпилептиков в 5-6 раз чаще, чем в популяции. В. Говере,
В. Леннокс, М. Петерман и многие другие отмечают серьезную роль наследственности при эпилепсии. При этом отягощенная наследственность не говорит ни о тяжести, ни о прогнозе болезни. Есть данные о том, что наследственная генуинная эпилепсия более курабельна (А. Крайндлер).
Значительное число отечественных и зарубежных исследователей, понимая генуинную эпилепсию как эпилепсию с неустановленной этиологией, пытаются дезавуировать это понятие в принципе. В обоснование своей позиции они приводят данные о находках на рентгенограммах, об органических неврологических стигмах, тех или иных болезнях в анамнезе и т.д. у «генуинных эпилептиков» и полагают, что достижения в области рентгенологии, гистологии, биохимии, улучшение качества клинической диагностики приведут в конце концов к исчезновению понятия «генуинная эпилепсия». Обнаруживаемые у части больных рентгенологические находки (арахноидиты и обызвествления, кисты и гидроцефалия), а также результаты других параклинических исследований вполне могут быть не причиной, а следствием припадков или вообще не иметь к ним прямого отношения. Никто пока достоверно не доказал, что анатомические, биохимические, иммунологические и прочие изменения, встречающиеся при эпилепсии, имеют с ней генетическую связь.
