Беседы о деонтологии

В предисловии к книге  известного  историка медицины Урала,  кандидата медицинских наук  Ю. Э. Соркина  ( 1933 – 1997 ) - «Врачебная династия Миславских» -  (1995), профессор М. И. Сахаров  писал: «В декабре 1993 года  исполнилось  165 лет  со  дня  рождения выдающегося врача и  общественного деятеля  Урала Александра Андреевича Миславского.  С его именем связано становление  научной медицины на Урале: он пионер асептики и  антисептики   на  Урале. Автор первой на Урале и  третьей  в России  струмэктомии (1852  год), пионер первых глазных  операций  на Урале (1853  год),  первой  лапаротомии в Екатеринбурге  (1879  год ).

За 50 лет врачебной  деятельности он провел   10 000 крупных и 20 000 мелких операций, в том числе  3000 операций по снятию  катаракты глаза, принял  300 000 амбулаторных больных,  и провел 1000 000 визитаций.  Кроме врачебной деятельности  А. А. Миславский  занимался огромной общественной работой: он президент  Уральского общества  любителей естествознания  ( УОЛЕ ),  один  из создателей  Уральского медицинского  общества, общества Красного креста на Урале,  и т. д .  Являясь  президентом УОЛЕ, он приобрел не только  Всероссийскую, но и  Международную известность.  Ученые  Нью - Йорка называли его  «великим врачом», а  ученые Неаполя – «знаменитым ученым».  Проникнутый  глубоким сочувствием  к порабощенному народу, он делал многое, чтобы облегчить его участь:  помимо службы в Верх-Исетской  больнице Александр Андреевич  бесплатно обслуживал  детские приюты, некоторые учебные заведения.

Учитывая  огромные заслуги доктора медицины А. А.  Миславского  перед  народом,   на общественные средства  была построена  единственная на Урале  глазная лечебница, которая  еще при  жизни  доктора   получила   его имя.

Медицинский факультет Казанского университета  присудил ему степень доктора медицины  без защиты диссертации, избрал его  почетным членом Ученого  совета. Государственная дума  города Екатеринбурга  учредила стипендию имени  Миславского  в  Нуровском  детском приюте и  на медицинском факультете Казанского  университета, избрала его почетным  гражданином города Екатеринбурга.

Слава о целителе  глаз шла далеко  и в Сибирь и на Запад в Россию.  Очевидец рассказывает: «Однажды  в приемную вошли глубокие старики, муж с женой,  они встали на колени в своих  домотканых холщовых одеждах  и кланялись Александру Андреевичу до земли.  Они считали его святым  человеком – целителем. Александр Андреевич сильно разгневался, затопал ногами и закричал: « Что Вы мне кланяетесь?  Я не царь и не бог!»

До самой смерти Александра Андреевича  около глазной лечебницы (особенно  в летнее время) можно было видеть скопление людей, приехавших издалека, ожидающих  приема.

Газета «Урал» от  3 июня 1901 года писала: «Жизнь А. А. Миславского  текла и течет  по раз  намеченной программе: с 9 часов утра до 4 часов дня  - беспрерывный прием в заводской больнице,  с 4 часов дня до  7 часов вечера – визитация в заводе и городе,  на дому  От 7 до 8 часов  вечера – отдых, затем  посещение больных в заводском госпитале, затем снова отдых. Сама жизнь была полна воздержаний:  утром – ледяная  ванна,  легкий завтрак и чай,  до 7 часов вечера  полное  воздержание от какой-либо пищи,  в 7 часов обед и в 11 – сон.  Курение  табака и употребление спиртных напитков   не имело места  в его жизни, он прожил долгую плодотворную жизнь и умер на  86 году жизни.

Александр Андреевич Миславский  проработал заводским врачом в Екатеринбурге  более 58 лет  ( 1828 – 1914 ).

Инициатором  открытия памятника  был  главный  доктор  той самой больницы, Сергей Васильевич Пучков.  На открытии памятника присутствовал  старший сын Сергея Васильевича – Александр, студент медицинского факультета.  Именно он, продолжая  дело доктора   Гааза, много сделал для развития  скорой помощи г. Москвы. Признанием его заслуг можно считать  присвоение станции  скорой помощи  имени А. С. Пучкова,  который, кстати,  стал первым доктором  медицинских наук на скорой помощи.

Заслуживает внимания тот факт, что  в России у Ф. П. Гааза  было немало последователей.  Знакомясь с деятельностью врачей дореволюционного Урала, можно убедиться в том, что  сравнительно небольшая группа специалистов  оставила заметный след  в организации  медико-санитарного  обслуживания населения,  развитии  медицинской науки и культурной жизни Урала.

Многие врачи того времени  прославили себя своим  бескорыстием, демократизмом.  В их числе - деятельность доктора  П. В. Рудановского.   Петр Васильевич вспоминал, что в первый год его работы  в Нижнем Тагиле  никто не хотел ложиться в больницу добровольно. Больных госпитализировали в закрытых фургонах с помощью полиции.  «семейство шло сзади с причитаниями и рыданиями». Через пять лет  рабочие,  закаленные  в огненных и подземных работах, ожесточенные лишениями и  тяжелыми наказаниями, пришли к  управляющему заводом  с просьбой увеличить  жалованье Петру Васильевичу с 1500  до 3000 рублей,  они заявили, что согласны доплачивать  эту сумму из своего заработка, если  этого  не сделает здравоуправление.  Узнав об этом,  П. В.  Рудановский  сказал: «Это награда, превышающая мои заслуги».

«Занимаясь и научными работами, и хлопотами по устройству санитарного комитета всего  Верхотурского уезда, Петр  Васильевич  отдавал работе  весь день, не жалея для научных работ  своих ночей.  Каждое утро с четырех-пяти часов  его можно было видеть в лаборатории  за микроскопами, препаратами, письмом и чтением. С девяти часов он шел в госпиталь, потом «обращался на практику».  Основной чертой его характера  было бескорыстие, которое выражалось  не только в том, что  он   шел навстречу нужде».  Кто бывал в Нижнем Тагиле, тот знает,  что  дом и стол Петра Васильевича был открыт всякому  нуждающемуся  и нередко,  поместив больного в госпиталь,  он за свой счет содержал  приехавшее с ним семейство.  Последствием его доброты было  то, что он сам   часто нуждался в деньгах, и семью оставил  без всяких средств.   Высокими демократическими чертами  отличались также  П. Н. и  Е. Н. Серебренниковы, И. И. Моллесон, Н. А. Русских,  М. И. Мизеров,  М. И. Торопова и многие другие.

Когда в  1872 году  И. И. Моллесон  был назначен на должность  губернского  санитарного врача, ему было установлено жалованье 3000 руб. в год. Моллесон попросил,  чтобы его жалование было 2000 руб., как у других земских врачей.

Матвей Иванович Мизеров писал: «Мой жизненный принцип – никогда не брать с больных взяток, ни в больнице, ни при  обслуживании на дому, не зависимо  от того, днем меня вызвали или ночью».  Такой же принцип  строго  соблюдала  Мария  Ивановна  Торопова, одна из первых женщин врачей,  30 лет прослужившая  в Соликамском  земстве,  позже – в течение  15 лет  городским врачом в Соликамске.

Особого внимания   заслуживает  деятельность   П. Н. Серебренникова.   В одном из   своих выступлений П. Н. Серебренников  говорил, что каждый врач  стремится  подражать  врачу-человеколюбцу  Ф. П. Гаазу.  Он и был настоящим пермским Гаазом. Павел Николаевич бесплатно лечил  в амбулатории и на дому. Кроме этого он  бесплатно работал врачом в школе  слепых,   городском училище и т. д.   Свои личные средства он жертвовал на развитие просвещения. Для открытия библиотеки в селе Архангельское он  дал   2780  рублей,  для библиотеки Пермского университета – 1000 рублей.

То  же можно сказать и о его жене – Евгении Павловне  Серебренниковой, работавшей окулистом. Многим бедным крестьянам она  помогала деньгами, устраивала на ночлег.

Удивительной была  земский врач  Анна Ивановна  Веретенникова. После окончания высших женских курсов  в Петербурге в 1882 году  она едет на Урал. Земство направляет ее  на  отдаленный  участок, в Башкирию, в 80  км  от Белебея.  Русский врач, женщина -  была диковинкой  для  забитого башкирского населения. Она хорошо  освоила  местный язык, что в сочетании  со знаниями  быстро расположило к ней  местное население.  Уже  через  несколько  месяцев  башкирские женщины  говорили  ей,  что если бы она была мусульманкой, то обязательно попала бы в рай.

20 мая  1927 года  в городе Свердловске   собрался первый съезд  врачей Урала. Собрание   стоя  почтило память пионеров хирургии  на Урале, в их числе  были названы имена  П. В. Рудановского и  А. А. Миславского.

Простой, деликатный и обходительный, он не терпел  лжи среди медицинских работников и считал ее хуже  незнания.  За любую ложь любой провинившийся в его больнице должен был отдавать   в пользу больницы дневную зарплату (будь то  санитарка или  старший ординатор). Он ненавидел  пьянство, трезвость была одним из условий приема на работу.  Этот человек повел активную борьбу  против посредственности и бездарности в медицине, к чему недоброжелательно отнеслись и власти и медицинская корпорация.

Судьба его сложилась трагично. Повторилась обычная история. Сплотившиеся  в общем чувстве  ненависти и зависти  коллеги  одолели в конце концов  Гааза, как писал  об этом крупнейший  юрист и общественный деятель, исследователь деятельности этого человека.  академик  А. Ф. Кони. Ему пришлось отказаться от должности  главного врача Москвы.  «На фоне  таких сверкающих личностей, как хирурги Н, И. Пирогов,  Ф.И. Иноземцев, терапевты  М. Я. Мудров,  Е. О. Мухин,  знаменитый зоолог  К. М. Бэр и им подобных, совершенно затерялась  скромная фигура  в потертом сюртуке  с оттопыренными карманами, в которых   всегда  лежали либо деньги, либо яблоки  для очередного заключенного.  Деятельность Газа не получила никакой официальной  поддержки при его  жизни.  Для тюремного начальства он был  весьма неудобным человеком, пытающимся   нарушить раз и навсегда  установленный порядок.  В официальных  церковно-чиновничьих кругах  Москвы за ним укрепилось прозвище - «утрированный  филантроп».  Когда Ф. П. Гааз умер, то был вскоре забыт.  Память о докторе Газе  исчезла значительно быстрее, чем истлели его кости», так писал в своей книге  В. А. Фролов.

Умер он в 1853 году, в нищете. После кончины Гааза в его комнате ( а жил он при этой же больнице), нашли лишь старую астрономическую трубу. Ночами  Федор Петрович  любил смотреть в звездное небо,  он  верил, что где-то есть миры, где люди живут по справедливости! В народе называли его «святой доктор». За его гробом шла двадцатитысячная толпа москвичей.  Так  православная Москва  прощалась  с великим Доктором,  который был католиком !

… Похоронен он был  за счет полиции.  Не в богатстве  материальном видел он  ценность  жизни. Поистине, как говорили древние, лишь то ценно в жизни,  что   ни отнять, ни купить нельзя.

Он не видел различия  в национальности или вере. Перед ним был только человек. Больной, страдающий  человек.

Через 50 лет на его могиле, во дворе  той самой больницы, в Мало - Казенном  переулке, на народные деньги был поставлен памятник.  На невысоком постаменте  стоит улыбающийся старик  и начертаны слова библейской заповеди, которые были девизом  всей его жизни:

«Торопитесь делать   добро»!

Большие  люди,  ушедшие из  жизни, продолжают  своим примером действовать как  живые.  Сначала о них повествуют очевидцы,  потом  о них живет предание,  затем наступает  для них  история и, наконец,  их образ  запечатлевается в  бронзе.

А.Ф.Кони, известный русский адвокат, академик.

Слава политиков недолговечна, она зависит от  эпохи, от  политической конъюнктуры. Кумиры, которых десятилетиями обожествляли, им  поклонялись  миллионы,    сегодня развенчаны, многие просто забыты, их  сохранившиеся  памятники глядят на нас с немым укором  как напоминание о наших заблуждениях…В отличие от них люди, которые  посвятили себя служению высоким идеалам, остаются в памяти людской вне зависимости от  политического климата. Среди них немало представителей нашей, самой гуманной профессии.  Назовем только нескольких из них. Они, действительно,  достойны  быть  примером  для  подражания.

В марте  1853 года,  вечером в камерах многих тюрем  России, к удивлению начальства,  зажглись свечи.  Пришла по этапам тревожная весть: умер врач Федор Петрович Гааз. Каким же он был, доктор Гааз,  что за  человек,  почему одни считали его святым доктором, а другие – утрированным филантропом?  Почему больные видели в нем  замечательного врача и защитника,  а власть     не могла  терпеть его за строптивый характер и за то, что ему до всего   было дело.

Врач  Фредерик Иозеф Петер  Хааc,  выходец из Германии,  (в русском варианте – Федор  Петрович  Гааз). Он прибыл в Россию богатым человеком. Все свои средства  расходовал на улучшение  содержания заключенных, больных, неимущих, о нем ходили легенды.  Добиваясь «милости» от чиновников, он вынужден был давать взятки, а иногда становился перед ними на колени! И надо сказать, что ему (одному человеку!)  удалось добиться многого, особенно, в вопросах улучшения содержания заключенных.

Двадцать лет …(!)  он требовал отмены  орудия унижения узников под названием «прут», к которому приковывали вперемежку  мужчин и женщин, детей и стариков,  и если по дороге кто-нибудь из несчастных даже умирал, труп  приходилось тащить до ближайшей почтовой станции.  И, в конце концов  он добился своего!  Доктор Гааз  добился того,  что кандалы стали обшивать кожей, чтобы не травмировать тело каторжанина.  По преданию, он сам сконструировал облегченные кандалы и прошел в них длительное расстояние, чтобы ощутить, как  будет чувствовать  себя каторжанин.   Эти облегченные кандалы заключенные  называли «гаазами». Он добился отмены бритья половины головы женщинам-политзаключенным, а жены и дети, которые следовали за своими родными на каторгу, стали получать теплую одежду и пищу. И это только незначительная часть,  «малая толика» того, чего он добился. В архивах сохранилось  287 (!) его прошений об облегчении участи ссыльных и их детей.

В 1826 году  Федор Петрович предложил организовать в Москве скорую помощь, резонно полагая, что  смерть иногда  наступает  «от не вовремя  поданной    помощи или от полного ее  отсутствия». В подтверждение своих слов  он  представил Московской медицинской конторе  полицейские данные о скоропостижно умерших в Москве  за  1825 год: «Всего в течение  года – 176,  в том числе от апоплексического  кровомокротного удара  вследствие грудной  водяной болезни – 2. Поэтому он ходатайствовал «об учреждении особого врача  для наблюдения за организацией попечения  о внезапно заболевших,  нуждающихся в немедленной помощи».   Генерал-губернатор г. Москвы,   князь  Д. В. Голицын,  к которому обращался  Федор Петрович,  всякий раз отвечал,  что  «затея эта излишняя и бесполезная, так как  при каждой полицейской части  есть уже положенный по штату лекарь».

Только в 1844 году ему удалось открыть в Москве больницу  для приема поступающих «по внезапным случаям … и для лиц, подобранным на улице в бесчувственном состоянии». Простые люди  назвали  эту больницу  гаазовской.  Доктор Гааз  стал настоящим воспитателем  медицинского персонала, требуя от врачей  высокого профессионального искусства и полной отдачи делу, которому они служат. Федор Петрович полагал,  что научная работа  должна быть тесно  связана  с практической  деятельностью, помогать врачу стать в его деятельности на более высокую  ступень. Его энергичная деятельность  стала тревожить коллег, привыкших к спокойствию и рутине.