Достижения психофармакологии пока заметно не отражаются на современном состоянии проблемы аутизма Каннера и судьбе самих пациентов. В США медикаментозное лечение не применяется в связи с преобладанием взглядов о психогенезе синдрома Каннера. В Европе и особенно в России налицо парадоксальная ситуация.
Признание несостоятельности нозологического подхода к медикаментозной терапии РДА и факта отсутствия лекарств со специфическим антиаутистическим действием сочетается с рекомендациями использовать в качестве антиаутистиче- ских средств эглонила, лепонекса, рисполепта и некоторых других. При этом оговаривается, что они действуют не на сам аутизм, а лишь на его предпосылки, в качестве которых называются двигательные расстройства, страхи, стереотипии. Предполагается, что такая лекарственная «подушка», снимая страхи, тревогу и двигательные стереотипии, сделает аутиста более доступным для клинико-психологической коррекции. По-видимому, срабатывает терапевтический стереотип — такой же подход имеет место при коррекции психопатий и неврозов: прием психофармакологических средств якобы делает психопатов и невротиков более податливыми к воздействию психотерапии. Несоизмеримость сложности задач в том и другом случае, похоже, не учитывается. Свидетельством тому являются грандиозность заявляемых целей лечебной и психолого-педагогической коррекции — «выведение аутичного ребенка в контакты с внешним миром, формирование межличностных взаимоотношений, предпосылок целенаправленной социальной деятельности, воспитание и поддержание адекватных социальных установок и интересов». Лечебные рекомендации при этом носят самый общий характер и сводятся к индивидуализации лечения, минимальности дозировок, учета соматоневрологического неблагополучия, возможных извращенных и побочных реакций и пр. Удивляет сочетание вполне оправданной осторожности в использовании медикаментов с готовностью внедрения в программу лечения «холдинг-терапии» — метода крайне брутального и весьма сомнительного в плане эффективности. Встречающиеся в литературе по лечению аутизма Каннера единичные сведения об отдельных успехах, в частности, о позитивной динамике синдрома Каннера на фоне лечения триптизо- лом, вплоть до трансформации клиники синдрома Каннера в картины, характерные для аутистической психопатии Аспергера, дальнейших подтверждений не имели, да и трудно представить себе переход из одной в другую столь далеких клинических структур. Барьер между психическим пространством, в котором пребывает аутист, и окружающим миром настолько прочен, а суть его непроницаемости настолько непонятна, что неэффективность лекарственного воздействия на него не выглядит неожиданной, а сегодняшний терапевтический нигилизм представляется в этой ситуации вполне оправданным.
Поскольку лекарственное лечение к значительным достижениям не привело, внимание исследователей занято разработкой разнообразных методик коррекционной работы. Целью коррекции провозглашается формирование навыков, с помощью которых аутисты могли бы взаимодействовать с другими людьми, то есть быть адаптированными в социуме. Диапазон коррекционных стратегий и, соответственно, дискуссий по этим вопросам простирается от оценки необходимости физических упражнений до выбора форм обучения. Единства мнений, естественно, нет, поскольку нет единства в понимании механизмов, тяжести и даже места, занимаемого синдромом Каннера в ряду других психических отклонений. Оценка успешности коррекционной работы зависит от поставленной цели. Если задачей является социальная адаптация, то коррекционная работа заранее обречена на неуспех. Исходить нужно из того, что аутизм Каннера — это не болезнь, которую можно вылечить, а стойкое ограничение психических возможностей, при котором не только дети, но и взрослые и даже состарившиеся аутисты всегда будут нуждаться в специальной помощи. Кроме того, не аутист должен как-то адаптироваться к чужому миру, а мир, социум должен стремиться стать для больного более удобным.
