Напишите нам

Поиск по сайту

Примерно то же можно сказать о дереализационно- деперсонализационных переживаниях. В классическом варианте этот синдром предполагает страдание пациента, потребность поделиться своими переживаниями, найти понимание и помощь. Необычные и тягостные ощущения, невозможность описать их простыми словами вынуждают больных прибегать к сложным метафорам и сравнениям, производящим на первый взгляд впечатление вычурности, что может быть истолковано неопытным врачом как ши­зофренический бред. Склонность к рефлексии, опасение, иногда оправданное, что врач может не понять его состоя­ния, заставляют больного многократно повторять в разных выражениях одну и ту же мысль, подыскивая все новые сравнения. Это многословие при формальном подходе к диагностике расценивается нередко как шизофреническое резонерство. Пациент с деперсонализацией (а это обычно душевно тонкие, сложные личности) улавливает снижение к себе профессионального интереса «определившегося с диа­гнозом» доктора. За этим может последовать разочарование и реальная потеря контакта с лечащим врачом. В описаниях деперсонализации при шизофрении доминируют не утрата чувственного компонента, а отчуждение и автоматизация психических актов, приближающиеся к синдрому психиче­ского автоматизма. Новизна телесных ощущений не столь­ко в снижении интенсивности или даже утрате ощущений, сколько в их необычности, а перемены в окружающем, как правило, касаются не столько облика внешнего мира, сколь­ко странности происходящего. Диагностическая оценка любой симптоматики, в том числе навязчивостей и депер­сонализации, обязательно должна учитывать контекст, в ко­тором эта симптоматика выступает.

Возникает естественный вопрос: в какой мере психопато­логический феномен может изменяться при различных психических расстройствах и правомерно ли использование его привычного названия, если, выступая в рамках конкрет­ного психического заболевания, он утрачивает свои корне­вые свойства? Как быть? Можно исходить из того, что опора на определение симптома, данное при его описании, непро­дуктивна, поскольку вынуждает изобретать новые обозна­чения для в чем-то или внешне похожих на него феноменов. Другая позиция в том, что отказ от следования классиче­ским определениям ведет к утрате диагностических опор в принципе и не способствует конструктивному диалогу между специалистами.

Психические заболевания отнюдь не являются дисгар­моническими хаотическими структурами. Психоз — это гармоническое образование, в котором стержневая и фа­культативная симптоматика представлена в единстве и на­ходится в родственных отношениях. Аутизм не сочетается с расстройствами памяти, витальной депрессии не свойствен­ны идеи величия, анэтическая личность не будет терзаться идеями виновности. Психозы, и в том числе шизофрения, — это, в основном, генетически детерминированные и органи­зованные устойчивые системы, вполне самодостаточные и закрытые для чуждой, не свойственной им симптоматики. Возникновение, симптоматика и характер течения психозов запрограммированы, подчиняются внутренним закономер­ностям, а связь с окружающей реальностью ограничивается не более чем сюжетной канвой.

Поскольку настоящие навязчивости и деперсонализация предполагают сохранность ядра личности, то остается при­нять, что для шизофрении эти симптомы — «далекие род­ственники». В противном случае нужно пересматривать саму концепцию шизофрении как болезни, тотально по­ражающей личность и не оставляющей возможности под­няться над психозом, отщепить психические расстройства и критически их осмыслить. В связи с тем, что для возник­новения навязчивостей и деперсонализации необходима способность пациента к рефлексии, самонаблюдению и са­моотчету, тем более мала вероятность их появления у детей.

 

Добавить комментарий




Тесты для врачей

Наши партнеры