Напишите нам

Поиск по сайту

К. Ясперс и К. Шнайдер, имея в виду большие психозы (шизофрению и маниакально-депрессивный психоз), гово­рили о «чистой психиатрии», которая не является такой же ветвью медицины, как соматические болезни, что психиче­ские болезни — это особые формы реагирования человече­ской сущности, и к ним медицинские критерии приложимы не всегда. За этими высказываниями стоит большая право­та, но не надо понимать их слишком упрощенно. И Ясперс, и Шнайдер в своей научно-профессиональной деятель­ности прекрасно сочетали онтологический и клинико­психопатологический подходы к пониманию психических расстройств, в частности шизофрении.

Основатель нозологического направления в психиатрии Э. Крепелин объединил под названием «раннее слабоумие» внешне различные симптомокомплексы (кататонию, ге- бефрению и параноидное слабоумие), полагая стержневым элементом психоза прогредиентное течение, приводящее к единообразному распаду психики. Э. Блейлер, введя по­нятие расщепления психики, усовершенствовал концепцию «раннего слабоумия» и, внедрив термин «шизофрения», изменил название психоза. Полагая бред и галлюцинации вторичной симптоматикой, первичными и главными рас­стройствами при шизофрении Блейлер считал нарушения мышления. Он же обозначил уход больного шизофрени­ей в мир фантазий термином «аутизм». В дальнейшем и вплоть до сегодняшнего дня этим термином обозначаются различные, не сходные по происхождению и клинике пси­хические расстройства — аутистическое мышление, фено­мен инобытия при шизофрении, ранний детский аутизм и др., объединенные лишь признаком нарушения диалога пациента с внешним миром. К. Ясперс предложил разра­ботанный им и Э. Гуссерлем феноменологический метод в качестве ключевого элемента диагностики основного рас­стройства при шизофрении. В основе феноменологическо­го метода лежит воображение. «Воображение важнее, чем знание» (А. Эйнштейн). В психиатрии эрудиция не тожде­ственна квалификации и может сочетаться с диагности­ческой беспомощностью. Высококлассная диагностика, в частности шизофрении, без воображения, способности «представить себе» проблематична. К. Шнайдер вернулся к предпринимавшимся еще до Крепелина попыткам вы­делить наиболее диагностически значимые группы сим­птомов и ввел понятие специфических для шизофрении симптомов первого ранга.

Наличие симптома — всего лишь свидетельство болез­ни. Клиническая или диагностическая значимость симпто­ма заключена в его своеобразии, в его оттенках. Через них являет себя нозологическая сущность. Только в структуре конкретной болезни у конкретного больного симптомы перестают быть описанными в учебнике элементарными, стандартными знаками и признаками болезни и приобре­тают свойственные именно этой болезни характерные чер­ты, становятся индивидуальными переживаниями, частью целого, повторяющей структуру этого целого, содержащей это целое, проявляющее через оттенки и своеобразие свою сущность — нозологическую основу

Опытный врач наряду с психопатологическим анали­зом стремится познать больного не столько по аналогии, сколько по отличию от других, не через подгонку под име­ющийся в сознании шаблон, не через сличение с образцом, а через уподобление себе, через сличение с собой, старает­ся «вчувствоваться» в переживания пациента, использует интроспекцию не только в отношении больного, но при­слушивается к собственным ощущениям, возникающим при общении с больным. Умение вчувствоваться, проник­нуться переживаниями больного опирается на тонкость, сложность и богатство душевной жизни самого врача, ибо «каждый слышит только то, что понимает» (Гете).

По К. Шнайдеру, психопатолог, пользуясь феноменоло­гическим методом, «всегда является одновременно дис­танцированным и участвующим врачом, который не только наблюдает и констатирует признаки болезни, но и делает са­мого себя инструментом исследования, пытается вникнуть в сущность и воспроизвести в себе то, как душевное про­истекает из душевного». Попытка постичь своим «Я» мета­физическое инобытие, в которое погружается «Я» пациента, вчувствоваться в ощущение краха привычной реальности и тайны скрытых значений и смутных угроз нового и понача­лу непонятного мира требует от врача не только профессио­нальных умений, но и готовности к сопереживанию.

В корне неверно представлять себе дело таким образом, что состояние и переживания пациента как-то связаны с истолкованием утраты понятного и привычного или без­защитности и страха перед новым. Сравнение с человеком, оказавшимся на таинственном острове или заблудившим­ся в незнакомом лесу, совершенно некорректно. В лесу ау­кает, ищет дорогу или трясется от страха тот же человек, что собирался с утра за грибами. Переход (или перескок?) в шизофреническое бытие, процесс «отплывания от нормального берега» происходит достаточно быстро, и в ино­бытии пребывает уже новая, преображенная личность, и связанные с ним (преображением) субъективные ощущения не могут быть поняты психологически. Новый мир, новое бытие не противостоит новому «Я», новой личности паци­ента. Они неразделимы. Личность больного шизофрени­ей — часть инобытия и его олицетворение, а «...основное шизофреническое расстройство есть расстройство самого «Я». (А. Кронфельд). Поэтому понятие шизофрении нель­зя подменить ничем другим. Отсюда и сложности в его определении.

 

Добавить комментарий




Тесты для врачей

Наши партнеры