Игровая и любая другая деятельность аутиста лишена творческого начала, автоматична и бессмысленна. Неспособность к проникновению в суть игры, отношений, в смысл происходящего делает заведомо невозможным участие такого ребенка в играх и осмысленное общение с ровесниками в принципе.
Как правило, больной встречает жестким неприятием введение в режим, привычную обстановку, пищу, одежду, маршруты малейших изменений. Бурные протестные реакции могут продолжаться часами. Это так называемый феномен тождества или симптом сохранения тождества. Трудно даже представить себе, какие проблемы встают перед родителями при введении прикорма, замене порванной соски, разбитой чашки, перестановке или появлении в доме новой мебели и т.п.
Переход от ползанья к ходьбе внезапный. Со времени становления ходьба перемежается подпрыгиванием. Нередко аутист начинает ходить и бегать в одни сроки. Походка механическая, «деревянная», как у робота. Содержательная жестикуляция (указание, согласие, отрицание, приветствие, прощание и пр.) отсутствует. Овладение аутистом навыками самообслуживания вовсе не подразумевает их самостоятельное использование.
По непонятным причинам аутист не выносит некоторые шумы (например, от фена или пылесоса), но при этом может часами стоять на улице около грохочущего компрессора, и наоборот. Неясно, что стоит за таким поведением — страх, неприятные ощущения? В то же время может вообще не быть реакции на громкий звук (симптом псевдоглухоты). Пугливость часто сочетается с отсутствием страха высоты, глубокой воды, огня, транспорта.
И для здорового ребенка в раннем детстве нежелательны изменения распорядка дня, частая смена ухаживающих за ним, но постепенно он адаптируется к более гибкому режиму, может оставаться не только с мамой, но и с другими близкими и знакомыми ему людьми. Для аутиста же привязанность к матери носит почти буквальный характер, поскольку даже кратковременное ее отсутствие может оказаться нестерпимым, вплоть до появления психосоматических реакций (повышение температуры, рвота и пр.). Постоянное присутствие матери становится необходимым условием выживания. Симбиотическая связь аутиста с матерью не наполнена теплотой и привязанностью. Мать, как и другие, лишена человеческой сущности и служит обеспечивающим комфорт механизмом. При этом у части больных реакция на физический дискомфорт (холод, голод и даже боль) может отсутствовать.
К двум годам у ребенка-аутиста появляется фразовая речь с чистым произношением и сложными оборотами. Особенность ее в том, что она не обращена к окружающим и представляет собой цитаты из сказок, ранее услышанных разговоров, обрывки радио- и телепередач, песен из мультфильмов и пр. Речевая продукция не несет конкретной информации, ситуативно не детерминирована, безадресна и не осмыслена. Вдохновляющее родителей «чтение» стихов не может называться чтением, так как представляет собой механическое звуковоспроизведение, так называемый симптом фонографа. Речь аутиста, таким образом, не несет смысловой нагрузки и не является средством общения, а стало быть, и социализирующим фактором.
Богатый словарь и хорошая механическая память могут создать ложное впечатление необычной интеллектуальной одаренности. Этому способствуют и застывший, обращенный в пространство взгляд, гипомимичность, отрешенное выражение лица, лишенный детскости внешний облик. Богатый словарь и память могут быть у имбецила и компьютера. Сами по себе они (память и словарь) ничего создать не могут, предпосылки интеллекта не тождественны интеллекту. Поведение аутиста свидетельствует скорее об интеллектуальной нищете. В его действиях нет осознанности и целенаправленности. Вряд ли правильно видеть в ощупывании или обнюхивании окружающих предметов или людей познавательный акт, пусть даже архаический в филогенетическом отношении. Животное, осязая и обнюхивая, получает информацию, на основании которой формирует отношение к объекту «изучения». За ощупыванием аутиста не стоит ничего. Отношений с окружающим не строится, так как нет осознающего себя субъекта — строителя отношений. В связи с этим говорить не только о высоком интеллекте, но и вообще о какой-либо интеллектуальной работе не приходится. Войти в осмысленный речевой контакт с ау- тистом, получить ответ на вопрос невозможно. Из-за отсутствия контакта и неадекватности самих тестов результаты тестирования интеллекта не могут считаться не только достоверными, но даже просто информативными.
