Напишите нам

Поиск по сайту

Характерно содержание депрессивных идей. Обычно на­блюдаются беспричинные идеи самообвинения (у религи­озных больных — идеи греховности, богоотставленности и невозможности спасения души). Темой идей самообви­нения служат ничтожные проступки далекого прошлого, самооговоры и вымыслы, возникающие на фоне полного исчезновения чувства самоценности. Речь идет о чувстве вины, возникающем вместе с психозом, а по выздоровле­нии утрачивающем для больного свою понятность. Кроме идей виновности при эндогенной депрессии наблюдаются беспричинная ипохондрия и столь же беспричинная уве­ренность в своем обнищании. К. Шнайдер такую фабулу переживаний объяснял тем, что эндогенная депрессия рас­крывает первичные тревоги человека — о спасении души, сохранности тела и насущном пропитании — и возражал против того, чтобы идеи виновности, ипохондрический бред и бред обнищания рассматривались как прямолиней­ные симптомы психоза. Позицию К. Шнайдера невозможно подтвердить или опровергнуть с помощью психопатологи­ческого анализа. Принятие или непринятие его точки зре­ния определяется исключительно мировоззренческими установками оппонента, его отношением к сущности поня­тий «вина», «покаяние», «совесть», «душа» и пр.

Несмотря на то что маниакальная триада внешне выгля­дит полярной по отношению к депрессивной, не следует видеть в ней лишь зеркальное ее отражение. В сравнении с тем, как глубоко и полно захватывает больного депрессив­ная тоска, радостная приподнятость при мании выглядит поверхностным фейерверком. Изредка описываемые при мании ощущения мощи и неутомимости вряд ли могут со­ответствовать по глубине и качеству витальному чувству при депрессии. Ощущение здоровья и расточительность не­способного к критике маниакального больного не являются параллелью первичной депрессивной ипохондрии и бреду обнищания.

Мания с ее веселой приподнятостью несет иногда в себе нечто привлекающее и заражающее, но утрата чуткости и отзывчивости, личностная отчужденность «обесчеловечи­вают» больного в субъективном восприятии окружающих. Попутно отметим, что и в норме пребывающий в счастливом согласии с самим собой, неунывающий оптимист произво­дит гнетущее впечатление и не только выглядит глупова­тым, но почти всегда таковым и является. В маниакальном состоянии меняется вся система отношений с окружающим миром, и потеря чувства дистанции, неомрачаемая радость, отсутствие адекватной реакции на горестные известия яв­ляются самой сутью психоза.

Несмотря на внешнее сходство, феноменологически у ма­нии и депрессии мало общего с радостью и печалью здоро­вого человека. При мании психотическое не в радости, а в ее неомрачаемости. При депрессии слово «печаль» вообще неуместно. Пациенты чувствуют себя не несчастными, а виновными, не больными, а наказанными, испытывают не печаль, а тоску и страх перед неотвратимым и непоправи­мым. В основе эндогенной депрессии и эндогенной мании лежит витальное преображение психики, определяющее их недоступность для любых мер психологической кор­рекции. В связи с этим следует предостеречь от попыток опереться в диагностике на такие оценочные категории, как психологическая понятность, от житейских и тем более нравственных оценок переживаемого в психотическом со­стоянии. Психологическая понятность или непонятность в качестве средства разграничения нормы и патологии долж­на использоваться умеренно и осторожно не только из-за субъективности, но и потому что она базируется на ложном представлении, что в норме, то есть в поведении психиче­ски здорового человека, все должно быть «психологически понятно».

 

Добавить комментарий




Тесты для врачей

Наши партнеры